Собачье сердце — лучшие цитаты

«Собачье сердце» — цитаты

Собачье сердце — лучшие цитаты

Про фильм и самые-самые цитаты… (В очередь, сукины дети, в очередь!)

Полный текст фильма… (Не читайте советских газет…)

Тексты песен (Суровые годы уходят в борьбе за свободу страны…)

Скачать цытаты с картинками (Желаю, чтобы все… pdf — 2,2 мБ;)

Эксперимент по превращению пса в человека прошел удачно. Шарик превратился в Полиграф Полиграфыча. А потом, конечно, началось самое интересное. Потому что оно всегда начинается, когда никто и не ждет. Товарищ Шариков покажет вам новую личность — пугающую в своей откровенности.

Зачем стоит перечитать цитаты из фильма «Собачье сердце»?

— чтобы лишний раз вздохнуть про паровое отопление;- вспомнить, кто закусывает холодными закусками и супом;

— и решить, стоит ли домком прелестным обзывать.

―Как это вам, Филипп Филиппович, удалось подманить такого нервного пса?
―Лаской, лаской. Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом. Террором ничего поделать нельзя. Это я утверждал, утверждаю и буду утверждать. Они думают, что террор им поможет. Нет, нет, не поможет. Какой бы он ни был — белый, красный, даже коричневый.

―Годы показаны неправильно. Вероятно, 54-55. Тоны сердца глуховаты.
―Прошу вас.
―Здравствуйте, профессор.
―Сколько вам лет, сударыня?
О, профессор… Если бы вы знали, профессор, клянусь, какая у меня драма.


―Лет, я вам говорю, сколько?
―Честное слово… Ну, 45.
―Сударыня, меня ждут. Не задерживайте, пожалуйста, вы же не одна.
―Я вам как одному, как светиле науки.
―Сколько вам лет, сударыня?
―Это просто ужасно.

51.

―Похабная квартирка. Но до чего хорошо. А на какого чёрта я ему понадобился? Неужели же жить оставит? Вот чудак. Да ведь ему только глазом мигнуть, он таким бы псом обзавёлся, что ахнуть.

―А сову эту мы разъясним.

―Мы к вам, профессор, и вот по какому делу.
―Вы напрасно, господа, ходите без калош. Во-первых, вы простудитесь. А во-вторых, вы наследите мне на коврах. А все ковры у меня персидские.

―Во-первых, мы не господа.
―Во-первых, вы мужчина или женщина?
―Какая разница, товарищ?
―Я женщина.

―Мы — новое домоуправление нашего дома. Я — Швондер, она — Вяземская. Товарищ Пеструхин и товарищ Жаровкин.
―Скажите, это вас вселили в квартиру Фёдора Павловича Саблина?
―Нас.
Боже, пропал дом. Что будет с паровым отоплением?
―Вы издеваетесь, профессор?
―Да какое там из…

―Мы к вам, профессор, вот по какому делу. Мы, управление нашего дома, пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома.
―Кто на ком стоял? Потрудитесь излагать ваши мысли яснее.

―И где же я должен принимать пищу?
―В спальне.

―Это какой-то позор…

―Если бы сейчас была дискуссия, я доказала бы Петру Александровичу…
―Виноват, вы сию минуту хотите открыть дискуссию?

―…Предлагаю вам взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.
―Нет, не возьму.
―Но почему вы отказываетесь?
―Не хочу.
―Вы не сочувствуете детям Германии?
―Сочувствую.
―А, полтинника жалко?
―Нет.
―Так почему же?
―Не хочу.

―Знаете ли, профессор, если бы вы не были европейским светилом и за вас не заступились бы самым возмутительным образом вас следовало бы арестовать.
―За что?
А вы не любите пролетариат.

―Не скажите, Филипп Филиппович все утверждают, что новая очень приличная, 30 градусов.
А водка должна быть в 40 градусов, а не в 30, это во-первых. А во-вторых, Бог знает, чего они туда плеснули. Вы можете сказать, что им придёт в голову?
―Всё что угодно.

―Заметьте, Иван Арнольдович, холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими.

―Еда, Иван Арнольдович, штука хитрая. Есть надо уметь. А представьте себе, что большинство людей есть вовсе не умеют. Нужно не только знать, что есть, но и когда, как, и что при этом говорить. А если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет: …не говорите за обедом о большевизме и о медицине.

И, Боже вас сохрани, не читайте до обеда советских газет.
―Да ведь других нет.
―Вот никаких и не читайте. Я произвёл 30 наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Те мои пациенты, которых я заставлял читать «Правду» теряли в весе. Мало этого, пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит и угнетённое состояние духа. Да.

―Опять общее собрание сделали.
―Опять? Ну теперь, стало быть, пошло. Пропал дом. Всё будет как по маслу. Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замёрзнут трубы, потом лопнет паровое отопление и так далее.

А что означает эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая вышибла все стёкла, потушила все лампы? Да её вовсе не существует, доктор. Что вы подразумеваете под этим словом? А это вот что. Когда я, вместо того, чтобы оперировать, каждый вечер начну в квартире петь хором — у меня настанет разруха.

―Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна — в уборной начнётся разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах.

―Контрреволюционные вещи говорите, Филипп Филиппович.
―А, ничего опасного. Никакой контрреволюции. Кстати, вот ещё слово, которое я совершенно не выношу. Абсолютно неизвестно — что под ним скрывается? Чёрт знает что.

―Мерси. Я вам сегодня вечером не нужен, Филипп Филиппович?
―Нет, благодарю вас. Мы сегодня ничего делать не будем. Во-первых, кролик издох. А, во-вторых, в Большом «Аида». А я давно не слышал, помните дуэт? Ко второму акту поеду.

―Как это вы успеваете, Филипп Филиппович?
―Успевает всюду тот, кто никуда не торопится. Я за разделение труда, доктор. В Большом пусть поют, я буду оперировать. И очень хорошо. И никаких разрух.

―Я красавец. Быть может, неизвестный собачий принц. Инкогнито. Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом. То-то я смотрю, у меня на морде белое пятно. Откуда, спрашивается?

―Ошейник — всё равно что портфель. Я вытащил самый главный собачий билет.

―Профессия — игра на балалайке по трактирам. Причина смерти — удар ножом в сердце в пивной «Стоп-сигнал».

―Жаль пса, хороший был, ласковый. Хотя и хитрый.

Значит, Тимофеевна, вы желаете озвездить свою двойню?
―Да мне бы имена им дать.
―Ну что ж, я предлагаю такие имена: …Баррикада, Бебелина, Пестелина…
―Нет, нет, нет. Нет. Лучше назовём их просто: Клара и Роза. В честь Клары Цеткин и Розы Люксембург, товарищи.

―Профессор, на наших глазах происходит чудо.
А вы знаете, что такое «абырвалг»? Это… ГЛАВРЫБА, коллега, только наоборот. Это ГЛАВРЫБА.

―В очередь, сукины дети, в очередь!

―Примус. Признание Америки. МОСКВОШВЕЯ. Примус. Пивная. Ещё парочку. Пивная. Ещё парочку.

―Дарья Петровна вам мерзость подарила, вроде этих ботинок. Что это за сияющая чепуха?
―Чего я, хуже людей? Пойдите на Кузнецкий — все в лаковых.

―А, уж конечно, как же, какие уж мы вам товарищи! Где уж. Мы понимаем-с! Мы в университетах не обучались. В квартирах по 15-ти комнат с ванными не жили. Только теперь пора бы это оставить. В настоящее время каждый имеет своё право.

―Пальцами блох ловить! Пальцами! Не понимаю: откуда вы их только берёте?
―Да что ж, развожу я их, что ли? Видно, блохи меня любят.

ДокУмент, Филипп Филиппыч, мне надо.
―ДокУмент? Черт… А может… как нибудь…
―Это уж, извиняюсь. Сами знаете, человеку без документов строго воспрещается существовать. Во-первых, домком…
―Но при чём тут домком?
―Как это при чём? Встречают, спрашивают — когда же ты, говорят, многоуважаемый, пропишешься?

―Довольно обидные ваши слова.

―Ну и что же он говорит, этот ваш прелестный домком?
―Вы его напрасно прелестным ругаете. Он интересы защищает.
―Чьи интересы, позвольте осведомиться?
―Известно чьи. Трудового элемента.
―Вы что же, труженик?
Да уж известно — не нэпман.

―Ну что же ему нужно в защиту ваших революционных интересов?
―Известно что — прописать меня. Они говорят, где это видано, чтоб человек проживал непрописанный в Москве.

―Но позвольте узнать, как же я вас пропишу? У вас же нет ни имени, ни фамилии.
―Это вы несправедливо. Имя я себе совершенно спокойно могу избрать. Пропечатал в газете и шабаш.
―И как же вам угодно именоваться?
―Полиграф Полиграфович.

―А фамилию, позвольте узнать?
―Фамилию? Я согласен наследственную принять.
―А именно?
―Шариков.

―Бить будете, папаша?
―Идиот.

―Ты что это, леший, её по всей квартире гоняешь! Набирай вон в миску.
―Да что в миску, она в парадное вылезет.
―Ой, дурак. Дурак.

―До чего вредное животное.
―Это кого вы имеете в виду, позвольте вас спросить?
―Кота я имею в виду. Такая сволочь.

―Я водочки выпью.
―А не будет Вам?

―Вот всё у вас, как на параде. Салфетку — туда, галстук — сюда. Да «извините», да «пожалуйста-мерси». А так, чтобы по-настоящему. — это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме.
―А как это «по-настоящему», позвольте осведомиться?
Желаю, чтобы все.

―Эту, как ее, переписку Энгельса с этим, как его, дьявол… с Каутским.
―Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного?
―Да не согласен я.
―Что, с Энгельсом или с Каутским?
―С обоими.

―Да, и что Вы можете со своей стороны предложить?
―Да что тут предлагать? А то пишут, пишут… Конгресс, немцы какие-то. Голова пухнет! Взять всё, да и поделить.

―Кто убил кошку мадам Поласухер, кто?
―Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице.
―Да она меня по морде хлопнула! У меня не казённая морда!
―Потому что вы её за грудь ущипнули!

―Доктор, ради Бога, съездите с ним в цирк. Только посмотрите в программе — котов нету?
―И как такую сволочь в цирк допускают?

―Иван Арнольдович, покорнейше прошу, пива Шарикову не предлагать.

―Однако не следует думать, что здесь какое-то колдовство или чудо. Ничего подобного! Ибо чудес не бывает. Как это доказал наш профессор Преображенский. Всё построено на силах природы с разрешения месткома и культпросветкомиссии.

―Я не господин. Господа все в Париже.

―Тем более не пойду на это.
―Да почему?
―Но вы-то не величина мирового значения.
―Ну где уж.
―Ну так вот. А бросить коллегу в случае катастрофы, а самому выехать на мировом значении, это извините. Я московский студент, а не Шариков.

Семилетняя война кратко

―Я 5 лет выковыривал придатки из мозгов. Вы знаете, какую колоссальную работу проделал. Уму непостижимо! И спрашивается, зачем? Чтобы в один прекрасный день милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы становятся дыбом?
―Исключительное что-то.
―Совершенно с вами согласен.

―Учти, Егоровна, если будешь жечь паркет в печке, всех выселю. Всё.

―Тем более, что Шариков ваш — прохвост. Вчера он взял в домкоме 7 рублей на покупку учебников. Собака!

―Позвольте вас спросить: почему от вас так отвратительно пахнет?
―Ну что ж, пахнет. Известно, по специальности. Вчера котов душили-душили, душили-душили, душили-душили…

―Но позвольте, как же он служил в очистке?
―Я его туда не назначал. Ему господин Швондер дал рекомендацию. Если я не ошибаюсь.

―Атавизм.
―Атавизм? А…
―Неприличными словами не выражаться!

―Так свезло мне, так свезло — просто неописуемо свезло. Утвердился я в этой квартире. Окончательно уверен я, что в моём происхождении нечисто. Тут не без водолаза. Потаскуха была моя бабушка, царство ей небесное, старушке.

Фильм, конечно, получился прекрасный

Получил кучу всяких наград.
Его образы профессора Преображенского и Шарикова стали классическими, запали в народную память.

И удивительны человеческие метаморфозы режисера фильма, Владимира Бортко.

То, что он был членом КПСС с 1983 по 1991 год — это понятно. Карьера, и все такое.

Но вот как человек, снявший «Собачье сердце», в 2007 году вступает в Коммунистическую партию Российской Федерации — уже понять сложнее. Такая вот драматическая загадка. Шекспир и племянники.

А был ли у профессора Преобаженского прототип?

Оказывается, был. Прототипом Преображенского был хирург Сергей Воронов.

Русский по происхождению, в 1907 году переехал во Францию, и получил гражданство. Чтобы вернуть пациентам молодость, пересаживал половые железы от обезьян-приматов (вернее, тонкий срез железы) к человеческим яичкам. Предполагалось, что они там приживутся и начнут вырабатывать новые гормоны, которые омолодят весь организм.

Сначала результаты были отличные. Пациенты омоложались, восстанавливалась половая активность и сексуальное влечение, вроде даже улучшалась память и зрение. Но спустя несколько лет после удачных операций пациенты начали умирать (естественно, они все были довольно пожилого возраста). Возможно, результаты были следствием эффекта «плацебо».

Обратите внимание

В-общем, стали называть его шарлатаном, и даже договорились до того, что именно его опыты над обезьянками стали причиной возникновения СПИДа.

Но в последнее время мнение опять переменилось. Его работа и исследования снова реабилитированы. Ну а то, что он был великий хирург, никто никогда и не спорил.

Подробнее можно почитать здесь и здесь.

Сергей Воронов был блестящий хирург и мыслитель. Просто слегка опередил свое время. И дело его живет. Сейчас на благо омоложения работают гормоны, «виагра», косметическая хирургия и т.п. То ли еще будет…

Чему как бы учат нас цитаты из фильма «Собачье сердце»

Водка непременно должна быть в 40 градусов, а не в 30.

Это доказал наш профессор Дмитрий Иванович Менделеев. И здесь нет никакого чуда. Всё построено на силах природы с разрешения месткома и культпросветкомиссии.

А холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими.

Смотрите хорошее кино — и будет вам счастье.
И помните: Ласка — единственный способ, который возможен в обращении с живым существом. Террором ничего поделать нельзя. Террор не поможет, какой бы он ни был — белый, красный, даже коричневый

Собачье сердце — фразы из фильма

Собачье сердце — лучшие цитаты

— Как это вам, Филипп Филиппович, удалось подманить такого нервного пса?
— Лаской, лаской. Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом.

— Террором ничего поделать нельзя. Это я утверждал, утверждаю и буду утверждать.
Они думают, что террор им поможет. Нет, нет, не поможет.
Какой бы он ни был — белый, красный, даже коричневый.

— Годы показаны неправильно. Вероятно, 54-55. Тоны сердца глуховаты.
— Прошу вас.
— Здравствуйте, профессор.
— Сколько вам лет, сударыня?
— О, профессор… Если бы вы знали, профессор, клянусь, какая у меня драма.

— Лет, я вам говорю, сколько?
— Честное слово… Ну, 45.
— Сударыня, меня ждут. Не задерживайте, пожалуйста, вы же не одна.
— Я вам как одному, как светиле науки.
— Сколько вам лет, сударыня?
— Это просто ужасно.

51.

— Похабная квартирка. Но до чего хорошо. А на какого чёрта я ему понадобился?
Неужели же жить оставит? Вот чудак. Да ведь ему только глазом мигнуть, он таким бы псом обзавёлся, что ахнуть.

— А сову эту мы разъясним.

— Мы к вам, профессор, и вот по какому делу.
— Вы напрасно, господа, ходите без калош. Во-первых, вы простудитесь.
А во-вторых, вы наследите мне на коврах. А все ковры у меня персидские.

— Во-первых, мы не господа.
— Во-первых, вы мужчина или женщина?
— Какая разница, товарищ?
— Я женщина.

— Мы — новое домоуправление нашего дома. Я — Швондер, она — Вяземская.
Товарищ Пеструхин и товарищ Жаровкин.
— Скажите, это вас вселили в квартиру Фёдора Павловича Саблина?
— Нас.
— Боже, пропал дом. Что будет с паровым отоплением?
— Вы издеваетесь, профессор?
— Да какое там из…

— Мы к вам, профессор, вот по какому делу. Мы, управление нашего дома, пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома.
— Кто на ком стоял? Потрудитесь излагать ваши мысли яснее.

— И где же я должен принимать пищу?
— В спальне.

— Это какой-то позор…

— Если бы сейчас была дискуссия, я доказала бы Петру Александровичу…
— Виноват, вы сию минуту хотите открыть дискуссию?

— …Предлагаю вам взять несколько журналов в пользу детей Германии.
— По полтиннику штука.
— Нет, не возьму.
— Но почему вы отказываетесь?
— Не хочу.
— Вы не сочувствуете детям Германии?
— Сочувствую.
— А, полтинника жалко?
— Нет.
— Так почему же?
— Не хочу.

— Знаете ли, профессор, если бы вы не были европейским светилом и за вас не заступились бы самым возмутительным образом вас следовало бы арестовать.
— За что?
— А вы не любите пролетариат.

— Не скажите, Филипп Филиппович все утверждают, что новая очень приличная, 30 градусов.
— А водка должна быть в 40 градусов, а не в 30, это во-первых.
— А во-вторых, Бог знает, чего они туда плеснули.
— Вы можете сказать, что им придёт в голову?
— Всё что угодно.

— Заметьте, Иван Арнольдович, холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики.
Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими.

— Еда, Иван Арнольдович, штука хитрая. Есть надо уметь.
А представьте себе, что большинство людей есть вовсе не умеют.
Нужно не только знать, что есть, но и когда, как, и что при этом говорить.
А если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет:
…не говорите за обедом о большевизме и о медицине.

— И, Боже вас сохрани, не читайте до обеда советских газет.
— Да ведь других нет.
— Вот никаких и не читайте. Я произвёл 30 наблюдений у себя в клинике.
И что же вы думаете?
Те мои пациенты, которых я заставлял читать «Правду» теряли в весе.
Мало этого, пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит и угнетённое состояние духа. Да.

— Опять общее собрание сделали.
— Опять? Ну теперь, стало быть, пошло. Пропал дом. Всё будет как по маслу.
Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замёрзнут трубы, потом лопнет паровое отопление и так далее.

— А что означает эта ваша разруха? Старуха с клюкой?
Ведьма, которая вышибла все стёкла, потушила все лампы?
Да её вовсе не существует, доктор. Что вы подразумеваете под этим словом?
А это вот что. Когда я, вместо того, чтобы оперировать, каждый вечер
начну в квартире петь хором — у меня настанет разруха.

— Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза
и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна — в уборной начнётся разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах.

— Контрреволюционные вещи говорите, Филипп Филиппович.
— А, ничего опасного. Никакой контрреволюции.
Кстати, вот ещё слово, которое я совершенно не выношу.
Абсолютно неизвестно — что под ним скрывается? Чёрт знает что.

— Мерси. Я вам сегодня вечером не нужен, Филипп Филиппович?
— Нет, благодарю вас. Мы сегодня ничего делать не будем.
Во-первых, кролик издох. А, во-вторых, в Большом «Аида».
А я давно не слышал, помните дуэт? Ко второму акту поеду.

— Как это вы успеваете, Филипп Филиппович?
— Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.
Я за разделение труда, доктор. В Большом пусть поют, я буду оперировать.
И очень хорошо. И никаких разрух.

— Я красавец. Быть может, неизвестный собачий принц. Инкогнито.
Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом.
То-то я смотрю, у меня на морде белое пятно. Откуда, спрашивается?

— Ошейник — всё равно что портфель. Я вытащил самый главный собачий билет.

— Профессия — игра на балалайке по трактирам.
Причина смерти — удар ножом в сердце в пивной «Стоп-сигнал».

— Значит, Тимофеевна, вы желаете озвездить свою двойню?
— Да мне бы имена им дать.
— Ну что ж, я предлагаю такие имена: …Баррикада, Бебелина, Пестелина…
— Нет, нет, нет. Нет. Лучше назовём их просто: Клара и Роза.
В честь Клары Цеткин и Розы Люксембург, товарищи.

— Профессор, на наших глазах происходит чудо.
— А вы знаете, что такое «абырвалг»? Это… ГЛАВРЫБА, коллега, только наоборот.
Это ГЛАВРЫБА.

— В очередь, сукины дети, в очередь!

— Примус. Признание Америки. МОСКВОШВЕЯ. Примус.
Пивная. Ещё парочку. Пивная. Ещё парочку.

— Дарья Петровна вам мерзость подарила, вроде этих ботинок. Что это за сияющая чепуха?
— Чего я, хуже людей? Пойдите на Кузнецкий — все в лаковых.

— А, уж конечно, как же, какие уж мы вам товарищи! Где уж. Мы понимаем-с!
Мы в университетах не обучались. В квартирах по 15-ти комнат с ванными не жили.
Только теперь пора бы это оставить. В настоящее время каждый имеет своё право.

— Пальцами блох ловить! Пальцами! Не понимаю: откуда вы их только берёте?
— Да что ж, развожу я их, что ли? Видно, блохи меня любят.

— ДокУмент, Филипп Филиппыч, мне надо.
— ДокУмент? Черт… А может… как нибудь…
— Это уж, извиняюсь. Сами знаете, человеку без документов строго воспрещается существовать. Во-первых, домком…
— Но при чём тут домком?
— Как это при чём? Встречают, спрашивают — когда же ты, говорят, многоуважаемый, пропишешься?

История герба россии — все, что нужно знать

— Довольно обидные ваши слова.

— Ну и что же он говорит, этот ваш прелестный домком?
— Вы его напрасно прелестным ругаете. Он интересы защищает.
— Чьи интересы, позвольте осведомиться?
— Известно чьи. Трудового элемента.
— Вы что же, труженик?
— Да уж известно — не нэпман.

— Ну что же ему нужно в защиту ваших революционных интересов?
— Известно что — прописать меня.
Они говорят, где это видано, чтоб человек проживал непрописанный в Москве.

— Но позвольте узнать, как же я вас пропишу? У вас же нет ни имени, ни фамилии.
— Это вы несправедливо. Имя я себе совершенно спокойно могу избрать.
— Пропечатал в газете и шабаш.
— И как же вам угодно именоваться?
— Полиграф Полиграфович.

— А фамилию, позвольте узнать?
— Фамилию? Я согласен наследственную принять.
— А именно?
— Шариков.

— Бить будете, папаша?
— Идиот.

— Ты что это, леший, её по всей квартире гоняешь! Набирай вон в миску.
— Да что в миску, она в парадное вылезет.
— Ой, дурак. Дурак.

— До чего вредное животное.
— Это кого вы имеете в виду, позвольте вас спросить?
— Кота я имею в виду. Такая сволочь.

— Я водочки выпью.
— А не будет Вам?

— Вот всё у вас, как на параде. Салфетку — туда, галстук — сюда.
Да «извините», да «пожалуйста-мерси». А так, чтобы по-настоящему. — это нет.
Мучаете сами себя, как при царском режиме.
— А как это «по-настоящему», позвольте осведомиться?
— Желаю, чтобы все.

— Эту, как ее, переписку Энгельса с этим, как его, дьявол… с Каутским.
— Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного?
— Да не согласен я.
— Что, с Энгельсом или с Каутским?
— С обоими.

— Да, и что Вы можете со своей стороны предложить?
— Да что тут предлагать? А то пишут, пишут… Конгресс, немцы какие-то.
Голова пухнет! Взять всё, да и поделить.

— Кто убил кошку мадам Поласухер, кто?
— Вы, Шариков, третьего дня укусили даму на лестнице.
— Да она меня по морде хлопнула! У меня не казённая морда!
— Потому что вы её за грудь ущипнули!

— Доктор, ради Бога, съездите с ним в цирк. Только посмотрите в программе — котов нету?
— И как такую сволочь в цирк допускают?

— Иван Арнольдович, покорнейше прошу, пива Шарикову не предлагать.

— Однако не следует думать, что здесь какое-то колдовство или чудо.
Ничего подобного! Ибо чудес не бывает. Как это доказал наш профессор Преображенский.
Всё построено на силах природы с разрешения месткома и культпросветкомиссии.

— Я не господин. Господа все в Париже.

— Тем более не пойду на это.
— Да почему?
— Но вы-то не величина мирового значения.
— Ну где уж.
— Ну так вот. А бросить коллегу в случае катастрофы,
а самому выехать на мировом значении, это извините.
Я московский студент, а не Шариков.

— Я 5 лет выковыривал придатки из мозгов.
Вы знаете, какую колоссальную работу проделал. Уму непостижимо!
И спрашивается, зачем? Чтобы в один прекрасный день милейшего пса превратить в такую мразь, что волосы становятся дыбом?
— Исключительное что-то.
— Совершенно с вами согласен.

— Учти, Егоровна, если будешь жечь паркет в печке, всех выселю. Всё.

— Тем более, что Шариков ваш — прохвост. Вчера он взял в домкоме 7 рублей на покупку учебников. Собака!

— Позвольте вас спросить: почему от вас так отвратительно пахнет?
— Ну что ж, пахнет. Известно, по специальности.
Вчера котов душили-душили, душили-душили, душили-душили…

— Но позвольте, как же он служил в очистке?
— Я его туда не назначал. Ему господин Швондер дал рекомендацию.
Если я не ошибаюсь.

— Атавизм.
— Атавизм? А…
— Неприличными словами не выражаться!

— Так свезло мне, так свезло — просто неописуемо свезло. Утвердился я в этой квартире. Окончательно уверен я, что в моём происхождении нечисто.
Тут не без водолаза. Потаскуха была моя бабушка, царство ей небесное, старушке.

Собачье сердце, цитаты

Собачье сердце — лучшие цитаты

Кто же не знает цитаты из Собачьего сердца! Эта страница дает прекрасную возможность освежить в памяти все те гениальные афоризмы, Собачье сердце которыми просто забито.

Я вот тоже Брокгауза и Ефрона читал. Два тома прочёл. Читаешь, читаешь, слова лёгкие. Мечислав, Богуслав и, убей Бог, не помню, какой кто. Книжку закроешь, всё вылетело! Помню, помню одно, Мандриан.

Какой, думаю, Мандриан? Нет там никакого Мандриана. Там с левой стороны два Бронецких. Один господин Андриан, другой Мариан. А у меня Мандриан… А у меня Мандриан.
х/ф «Собачье сердце».

Начитанный дворник

В очередь, сукины дети, в очередь!
х/ф «Собачье сердце». Шариков

Почему убрали ковёр с парадной лестницы? М? Что, Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Где-нибудь у Карла Маркса сказано, что второй подъезд дома на Пречистенке нужно забить досками, а ходить кругом, вокруг, через чёрный вход?
х/ф «Собачье сердце». Профессор Преображенский

Но только условие: как угодно, что угодно, когда угодно, но чтобы это была такая бумажка, при наличии которой ни Швондер, ни кто-либо другой не мог бы даже подойти к двери моей квартиры. Окончательная бумажка. Фактическая! Настоящая!! Броня!!!
х/ф «Собачье сердце». Профессор Преображенский

— И где же я должен принимать пищу? — В спальне! — Очень возможно, что Айседора Дункан так и делает. Может быть, она в кабинете обедает, а в ванной режет кроликов. Может быть. Но я — не Айседора Дункан. Я буду обедать в столовой, а оперировать в операционной! Передайте это общему собранию.

х/ф «Собачье сердце». Профессор Преображенский и Швондер

Высказывания из фильма Собачье сердце, цитаты и афоризмы обязательно поднимут настроение и дадут повод поразмыслить.

— Как это вам, Филипп Филиппович, удалось подманить такого нервного пса? — Лаской-с! Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом…

х/ф «Собачье сердце». Профессор Преображенский и Филипп Филиппович

— «Атавизм»? А-а-а! — Неприличными словами не выражаться!

х/ф «Собачье сердце». Шариков

Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку!
х/ф «Собачье сердце». Шариков

— Мы к вам, профессор, вот по какому делу! Мы, управление нашего дома, пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома! — Кто на ком стоял?!

х/ф «Собачье сердце». Профессор Преображенский и Швондер

Иван Арнольдович, покорнейше прошу, пива Шарикову не предлагать.
х/ф «Собачье сердце». Профессор Преображенский

Заметьте, Иван Арнольдович, холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими.
х/ф «Собачье сердце». Профессор Преображенский

Важно

Вы, Шариков, чепуху говорите и возмутительнее всего то, что говорите её безапелляционно и уверенно. Водки мне, конечно, не жаль, тем более, что она не моя, а Филиппа Филипповича. Просто — это вредно. Это — раз, а второе — вы и без водки держите себя неприлично.
х/ф «Собачье сердце». Доктор Борменталь

Шариков: Вот всё у вас, как на параде. Салфетку — туда, галстук — сюда. Да «извините», да «пожалуйста-мерси». А так, чтобы по-настоящему — это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме. Преображенский: А как это «по-настоящему», позвольте осведомиться? … Шариков: Ну, желаю, чтобы все…

х/ф «Собачье сердце». Профессор Преображенский и Шариков

― Еда, Иван Арнольдович, штука хитрая. Есть надо уметь. А представьте себе, что большинство людей есть вовсе не умеют. Нужно не только знать, что есть, но и когда, как, и что при этом говорить. А если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет: …не говорите за обедом о большевизме и о медицине.
х/ф «Собачье сердце». Профессор Преображенский

―Эту, как ее, переписку Энгельса с этим, как его, дьявол… с Каутским. ―Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного? ―Да не согласен я. ―Что, с Энгельсом или с Каутским? ―С обоими. ―Да, и что Вы можете со своей стороны предложить? ―Да что тут предлагать? А то пишут, пишут… Конгресс, немцы какие-то. Голова пухнет! Взять всё, да и поделить.

х/ф «Собачье сердце». Профессор Преображенский и Шариков

―Однако не следует думать, что здесь какое-то колдовство или чудо. Ничего подобного! Ибо чудес не бывает. Как это доказал наш профессор Преображенский. Всё построено на силах природы с разрешения месткома и культпросветкомиссии.
х/ф «Собачье сердце»

Это были цитаты из Собачье сердце. Сборник отличных цитат.

Цитаты из книги «Собачье сердце»

Собачье сердце — лучшие цитаты

— Как это вам, Филипп Филиппович, удалось подманить такого нервного пса?
— Лаской-с! Единственным способом, который возможен в обращении с живым существом…

— Не читайте перед завтраком советских газет. — Так ведь других нет.

— Вот никаких и не читайте.

А-а, уж конечно, как же, какие уж мы вам товарищи! Где уж. Мы понимаем-с! Мы в университетах не обучались. В квартирах по 15 комнат с ванными не жили. Только теперь пора бы это оставить. В настоящее время каждый имеет своё право…

– Нет, я не позволю вам этого, милый мальчик. Мне шестьдесят лет, я вам могу давать советы. На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено. Доживите до старости с чистыми руками.

И все забегали, ухаживая за заболевшим Шариковым. Когда его отводили спать, он, пошатываясь в руках Борменталя, очень нежно и мелодически ругался скверными словами, выговаривая их с трудом.

Почему убрали ковёр с парадной лестницы? М? Что, Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Где-нибудь у Карла Маркса сказано, что второй подъезд дома на Пречистенке нужно забить досками, а ходить кругом, вокруг, через чёрный вход?

Сейчас ко мне вошли четверо — среди них одна женщина, переодетая мужчиной, двое мужчин, вооруженных револьверами, — и терроризировали меня!

— Человечество само заботится об этом и в эволюционном порядке каждый год упорно, выделяя из массы всякой мрази, создает десятками выдающихся гениев, украшающих земной шар.

— Террором ничего поделать нельзя с животными, на какой бы ступени развития оно ни стояло… Террор совершенно парализует нервную систему.

?Я красавец. Быть может, неизвестный собачий принц. Инкогнито. Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом. То-то я смотрю, у меня на морде белое пятно. Откуда, спрашивается?

? Мерси. Я вам сегодня вечером не нужен, Филипп Филиппович?
? Нет, благодарю вас. Мы сегодня ничего делать не будем. Во-первых, кролик издох. А, во-вторых, в Большом «Аида». А я давно не слышал, помните дуэт? Ко второму акту поеду.

Кинематограф у женщин — единственное утешение в жизни.

— Сообразите, что весь ужас в том, что у него уже не собачье, а именно человеческое сердце. И самое паршивое из всех, которое существует в природе.

Какой сейчас срок службы в армии, какой был раньше

Эх яблочко Да с голубикою! Подходи буржуй — Глазик выколю! Глазик выколю — Другой останется, Чтоб ты знал, говно,

Кому кланяться!

Заметьте, Иван Арнольдыч: холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими.

— Ну а фамилию, позвольте узнать? — Фамилию? Я согласен наследственную принять. — А именно?

— Шариков.

— Папа — судебный следователь…
— Дак это же дурная наследственность!

?Ошейник — всё равно что портфель. Я вытащил самый главный собачий билет.

?Если бы сейчас была дискуссия, я доказала бы Петру Александровичу…
?Виноват, вы сию минуту хотите открыть дискуссию?

? И где же я должен принимать пищу?
? В спальне.

«Нигде, кроме…» такой отравы не получите, как «…в Моссельпроме!».

Я на шестнадцати аршинах здесь сижу и буду сидеть!

? Мы к вам, профессор, вот по какому делу. Мы, управление нашего дома, пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома.
? Кто на ком стоял? Потрудитесь излагать ваши мысли яснее.

? Как это вы успеваете, Филипп Филиппович?
? Успевает всюду тот, кто никуда не торопится. Я за разделение труда, доктор. В Большом пусть поют, я буду оперировать. И очень хорошо. И никаких разрух.

— Отчего это у вас шрам на лбу, потрудитесь объяснить этой даме.
— Я на колчаковских фронтах раненый!

Лучше назовём их просто Клара и Роза. В честь Клары Цеткин и Розы Люксембург, товарищи.

Успевает всюду тот, кто никуда не торопится!

Самое главное событие в вашей жизни у вас впереди!

Книга «Собачье сердце»

Собачье сердце — лучшие цитаты

«Собачье сердце» лаконично и выразительно предлагает нам не менее широкий спектр проблем, нежели это делает «Мастер и Маргарита». Было бы странно, если бы личность Булгакова предполагала что-то иное.

Основной и животрепещущей, сообразно времени, конечно, является тема с появлением формации нового человека, которому нашли современное марксистское обоснование.

Революция, которая произошла в нашей стране сто лет назад, была осуществлена в отдельно взятом эксперименте (советская власть по сути тоже эксперимент), который провел профессор Преображенский в «Собачьем сердце». И в обоих случаях у нас получился новый человек. Ежели такового можно таким образом обозначить.

Помимо того, что Шариков яркий представитель всего брутального, что в 1917 году пришло к власти, выгнав в Париж и большей частью уничтожив весь культурный цвет России, мне он всегда виделся в изображении Булгакова типичным представителем страны, если вообще ни чем-то олицетворяющим национальный дух и веру. Можно признавать данный факт или нет, но нельзя забывать, что Шарикова мы видим очень предвзято, глазами профессора Преображенского (самого Булгакова).

Совет

Если, как выражался последний, выкинуть из головы разные там инсинуации и не обращать внимания на некоторые слишком уж обидные определения Шарикова, хотя, например, игру в кабаках на балалайке я вижу прямым следствием непрактичности Шарикова, а собачью его природу автор буквально хотел отнести к старой дореволюционной принадлежности уличного животного. После революции и правда все эти животные получили доступ в приличные российские квартиры, расставляя там перегородки и распевая песни по вечерам. Вы, я — все мы являемся потомками тех самых Шариковых, потому не стоит льстить не им, не самим себе.

Методы, используемые профессором Преображенским применительно к своей бывшей собаке, в итоге абсолютно несостоятельны, тот не понимает языка разума и предлагающихся ему ориентиров хорошего вкуса. Шариков понимает только голос кнута.

Мне не кажется, что это порождение рабского духа или социального слоя, здесь в полной мере воплощено то, что у нас принято считать верой в твердую руку или доброго царя-батюшку.

Нашему народу что-то внушить можно только таким образом, потому у нашей страны и столь трагичная судьба.

Так есть ли положительные качества у Шарикова вообще? Безусловно, есть. Нам он видится настолько безнадежным только потому, что таков он в глазах представителя старой формации, профессора Преображенского.

Никуда, конечно, практическая опытность и хороший тон не могут деться даже с течением времени, эти ориентиры останутся навсегда, но и собачьи рефлексы, о чем говорит сам профессор, со временем сойдут на нет.

Здесь, как мне видится, ключевой момент не только для понимания «Собачьего сердца», но и творчества Булгакова в целом. Шариков, символ русского духа, не имеет ничего общего с профессором Преображенским (Булгаковым) не в силу собственной ущербности, а потому, что совершенно иной человек.

Вопреки мнению некоторых, что совершенно все в ком угодно можно изменить, нам недоступно меняться кардинальным образом. Именно поэтому человечество вечно конфликтует друг с другом.

Потому, так ли виноват в чем-то Шариков, если по сути ему только посчастливилось попасть в неприемлемые для него руки.

Если вспомнить основную массу диалогов профессора со своим питомцем, то налицо полное непонимание, причем концептуальное, оно никак не связано с уровнем развития того или иного, эти два человека говорят как будто на разных языках.

Более того, профессор Преображенский, что ему совсем не свойственно, постоянно раздражается и закатывает глаза. Видно, что он отчаялся достучаться до Шарикова. Показано все это, конечно, Булгаковым великолепно. Ну так, а я уверен, что дело не в Шарикове, а в них обоих. Нас порою раздражают некоторые люди и ничего с этим поделать мы не можем.

Обратите внимание

Есть способ — держать друг от друга подальше. Но попробуй это сделай в одной квартире. Или в одной стране.

Непоседливому профессору можно только биться головой, потому что Шариков невероятно терпелив. Этим вообще всегда славились наши люди, славятся и в настоящий момент.

Что такое терпение вообще? Мне это представляется умением прогнозировать, придумывать новые вероятности, мечтать даже, если хотите. Эти два качества — любовь к сильной руке и терпеливость ходят рука об руку.

Подобное свойство Шарикова, конечно, мало применимо на практике, но оно выглядит скорее положительным качеством и вызывает сочувствие.

Шарик придерживается установленных норм и пусть они на каком-то этапе несколько слишком уж формальны и смешны, но «одеться как все» в блестящие ботинки или получить документы (вряд ли он сам додумался до этого, Швондер только сыграл на стремлении Шарикова жить правильно).

Ботинки, кстати, он поменяет на сапоги, когда в его представлении сменится мода. Да и книжку Каутского поменяет на что-то более приемлемое. «Прикладное кошководство, например». То есть, мы видим, что в этом плане бывший пес вполне обучаем.

Это не так мало, ибо раскрывает перед Шариковым соответствующие перспективы.

Наконец, а это достоинство следует извлекать из довольно мерзких эпизодов, Шариков довольно хорошо общается с людьми и неплохо в них разбирается. Именно поэтому профессору Преображенскому не так-то просто с ним совладать.

Котов, кстати, а это очень тонко со стороны Булгакова, Шарик ненавидит классово, ибо кот в его представлении лежит дома на диване, самодовольно мурлыкает и при этом еще и гуляет сам по себе.

Недопустимо невыполнение правил и презренная любовь к комфорту.

Важно

В итоге, все эти свойства бывшего пса не только должным образом укладываются в менталитет, но и совпадают с обликом идеального верующего. И при этом в бога верить ему совсем не обязательно.

Ибо, была бы форма, а чем заполнить ее найдется. Именно где-то здесь, как я думаю, и скрывается тот самый поворот, что привел к рождению нового Иешуа.

Значительно раньше, когда «Мастер и Маргариты» еще не было и в помине.

Теперь же, если не обижать конкретно этого несчастного пса, то собачьи сердца, как способ применения, расползлись повсеместно и породили уже несколько поколений.

Они по-прежнему делают то, что правильно — доносят на ближнего в соответствии с определенными постановлениями правительства. Делаю все, чтобы не работать, так как это не их прерогатива, а профессоров Преображенских.

Зато очень душевно говорят об истинных ценностях с трибун, экранов телевизоров, перед детьми особенно. Потом идут с своей балалайкой по кабакам, но это уже нам не показывают.

Цитаты и фразы из фильма «Собачье сердце»

Собачье сердце — лучшие цитаты

В подборке приводятся фразы и цитаты из фильма «Собачье сердце», который является экранизацией одноимённой повести Михаила Булгакова. Первый показ состоялся 20 ноября 1988 года по Центральному телевидению СССР.

— Я на шестнадцати аршинах здесь сижу и буду сидеть!

— «Никаких сомнений нет в том, что это его незаконнорожденный, как выражались в гнилом буржуазном обществе, сын. Вот как развлекается наша псевдоученая буржуазия! Семь комнат каждый умеет занимать до тех пор, пока блистающий меч правосудия не сверкнул над ним красным лучом».

— Эх, говори, Москва — разговаривай, Рассея!

— А что означает эта ваша «разруха»? Старуха с клюкой? Ведьма, которая вышибла все стёкла, потушила все лампы? Да её вовсе не существует, доктор.

Что вы подразумеваете под этим словом, а? А это вот что: когда я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну в квартире петь хором, у меня настанет разруха.

Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной у меня начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах.

— Борменталь: А Швондера я собственноручно спущу с лестницы, если он еще раз появится в квартире профессора Преображенского!

— Шариков: Отлезь, гнида!

— Это какой-то… позор?..

— Вот. Член жилищного товарищества, и площадь мне полагается определенно в квартире номер 5 у ответственного съемщика Преображенского в шестнадцать квадратных аршин. Благоволите.

— Шарик: Я красавец! Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом.

— Где же я буду харчеваться?

— Чисто как в трамвае!

— Дарья, дело молодое!

— Филиппыч, ну скажи ему!

— Делай загадочное лицо, дура!

Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.

— Довольно обидные Ваши слова — очень обидные… Что я — каторжный? Как это так — «шляться»?

— Театр — это дуракаваляние… Разговаривают, разговаривают… Контрреволюция одна.

— Заметьте, Иван Арнольдыч: холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими.

— Человеку без доку́ментов строго воспрещается существовать!

— Да что тут предлагать? А то пишут, пишут… конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет. Взять все, да и поделить!

-Снимайте штаны!

— Желаю, чтобы всё!!!

— И почему это еще нужно, чтобы до сих пор еще запирать калоши, и присталять к ним солдата, чтобы их кто-нибудь не стащил?

— Профессор… у него отвалился хвост!

— Кто сказал пациенту: «Пес его знает!»?

— Преображенский: Не плюй на пол!

— Может, Зинка взяла?

— Похабная квартирка… Но до чего ж хорошо!..

— Мы знаем об его работах! Целых пять комнат хотели оставить!

— Очень возможно, что Айседора Дункан так и делает. Может быть, она в кабинете обедает, а в ванной режет кроликов. Может быть. Но я не Айседора Дункан!

— Нет, я этого Швондера в конце концов застрелю.

Ипотека банка ТрансКапиталБанк в Самаре

— Обыкновенная прислуга, а форсу — как у комиссарши.

— Но нельзя же так — с первым встречным… только из-за служебного положения…

— Ножом в сердце??! Отлично!

— О, 25 лет, клянусь Богом, ничего подобного. Последний раз — в Париже, на Рю-де-ла-Пер… Ы-ы!

— Неужели я обожру Совет Народного Хозяйства, если в помойке пороюсь?

— Оооооо! Итить твою мать, профессор!!! Иди сюда, выпей с нами!

— Мы сегодня ничего делать не будем: во-первых, кролик издох, а во-вторых, в Большом — «Аида». А, ко второму акту поеду!

— Ошейник все равно что портфель…

— Мы в университетах не обучались!

— Почему убрали ковер с парадной лестницы? М-м? Что, Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Где-нибудь у Карла Маркса сказано, что второй подъезд дома на Пречистенке нужно забить досками, а ходить кругом, вокруг, через черный вход? Кому это нужно?

— Кто убил кошку мадам Поласухер?!!

— Примус! Признание Америки! Москвошвея! Примус! Пивная! Еще парочку! Пивная! Еще парочку! Пивная! Еще парочку! Пивная! Еще парочку! Москвошвея! Москвошвея! Пивная! Еще парочку! Буржуи! Буржуи! Не толкайся, подлец, слезай с подножки! Я тебе покажу, твою мать!

— Истинно вам говорю: 4 мая 1925 года земля налетит… на небесную ось!

— Слоны — животные полезные.

— Значит, когда эти баритоны кричат: «долой разруху!» — я смеюсь. Ей Богу, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот когда он выбьет из себя все эти, понимаете, галлюцинации и займётся чисткой сараев — прямым своим делом, — разруха исчезнет сама собой. Двум богам служить нельзя, дорогой доктор.

— Спаньё на полатях отменяется.

— Довольно странно, профессор, как это вы документы называете идиотскими!

— У самих револьверы найдутся!..

— До чего вредное животное! Про кота я говорю. Такая сволочь…

— Ухватили животную, исполосовали ножиком голову, а теперь гнушаются.

— Дворники из всех пролетариев — самая гнусная мразь.

— Шарик: Потаскуха была моя бабушка, царствие ей небесное, старушке.

— Вчера котов душили-душили, душили-душили, душили-душили, душили-душили…

— Шариков: Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку!

— В очередь, сукины дети, в очередь!

— Швондер: Прошу эти слова занести в протокол!!..

— Абыр-абыр…. абырвалг!

— Это наша машинистка, жить со мной будет. Борменталя надо будет выселить из приёмной. У него своя квартира есть.

— …я на свой страх и риск накормлю его мышьяком. Наплевать, что папа — судебный следователь!

— Я вам, сударыня, вставлю яичники… обезьяны.

— «Нигде, кроме…» такой отравы не получите, как «…в Моссельпроме!».

Авторские афоризмы собачье сердце

Собачье сердце — лучшие цитаты

Главная » Афоризмы » Авторские афоризмы собачье сердце

Помните школьную игру в гадание на книге? Загадываете вопрос, называете номер страницы и очередность строчки. Открываете книгу и зачитываете ответ. После чего впадаете в раздумье: а что бы это значило?

Вот и сейчас можно сыграть. Что не цитата, то ответ на вопрос. Что не диалог, то шедевр. И нет возраста у этих слов, ибо их величие бессмертно!

Совет

Гениальность Булгакова неоспорима и у меня нет других слов, кроме слов восхищения и благодарности его таланту. Глубина мысли, конфликт разума, сарказм, ирония — все продумано, все совершенно. «И прошу эти слова занести в протакол»…

Не хочется углубляться в монолог. Важна не моя речь, а слова истинного автора, которые мы можем лишь прочесть и цитировать.

СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ — ЛУЧШИЕ ЦИТАТЫ:

— Во-первых, мы не господа, — молвил, наконец, самый юный из четверых, персикового вида. — Во-первых, — перебил его Филипп Филиппович, — вы мужчина или женщина? — Какая разница, товарищ? — спросил он горделиво. — Я — женщина, — признался персиковый юноша в кожаной куртке и сильно покраснел.

— В таком случае вы можете оставаться в кепке…

***

— Зина, там в приемной… Она в приемной? — В приемной, зеленая, как купорос. — Зеленая книжка… — Ну, сейчас палить. Она казенная, из библиотеки!

— Переписка — называется, как его… Энгельса с этим чертом… В печку ее!

***

— Объясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно?

***

— Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе и не существует.

Что вы подразумеваете под этим словом? Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха.

Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах.

***

— Человечество само заботится об этом и в эволюционном порядке каждый год упорно, выделяя из массы всякой мрази, создает десятками выдающихся гениев, украшающих земной шар.

***

— Сообразите, что весь ужас в том, что у него уже не собачье, а именно человеческое сердце. И самое паршивое из всех, которое существует в природе.

***

— Не читайте перед завтраком советских газет. — Так ведь других нет.

— Вот никаких и не читайте.

***

— Папа — судебный следователь… — Дак это же дурная наследственность!

***

— Террором ничего поделать нельзя с животными, на какой бы ступени развития оно ни стояло… Террор совершенно парализует нервную систему.

***

ФФ и Вяземская: – Хочу предложить вам, – тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, – взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.

– Нет, не возьму, – кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы. Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налётом. – Почему же вы отказываетесь? – Не хочу.

– Вы не сочувствуете детям Германии? – Сочувствую. – Жалеете по полтиннику? – Нет. – Так почему же?

– Не хочу.

***

— Почему убрали ковёр с парадной лестницы? М? Что, Карл Маркс запрещает держать на лестнице ковры? Где-нибудь у Карла Маркса сказано, что второй подъезд дома на Пречистенке нужно забить досками, а ходить кругом, вокруг, через чёрный вход?

***

— Ежели вы проживаете в Москве, и хоть какие-нибудь мозги у вас в голове имеются, вы волей-неволей научитесь грамоте, притом безо всяких курсов. Из сорока тысяч московских псов разве уж какой-нибудь совершенный идиот не сумеет сложить из букв слово «колбаса».

***

— Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.

***

— Еда… штука хитрая. Есть нужно уметь, а представьте себе – большинство людей вовсе есть не умеют. Нужно не только знать что съесть, но и когда и как. И что при этом говорить. Да-с. Если вы заботитесь о своём пищеварении, мой добрый совет – не говорите за обедом о большевизме и о медицине.

***

– Нет, я не позволю вам этого, милый мальчик. Мне шестьдесят лет, я вам могу давать советы. На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено. Доживите до старости с чистыми руками.

***

… и все забегали, ухаживая за заболевшим Шариковым. Когда его отводили спать, он, пошатываясь в руках Борменталя, очень нежно и мелодически ругался скверными словами, выговаривая их с трудом.

***

— Ну а фамилию, позвольте узнать? — Фамилию? Я согласен наследственную принять. — А именно?..

— Шариков.

***

— Документ, Филипп Филиппыч, мне надо. — Документ? Чёрт… А, может быть, это… как-нибудь…

— Это уж — извиняюсь. Сами знаете, человеку без документов строго воспрещается существовать.

***

— А-а, уж конечно, как же, какие уж мы вам товарищи! Где уж. Мы понимаем-с! Мы в университетах не обучались. В квартирах по 15 комнат с ванными не жили. Только теперь пора бы это оставить. В настоящее время каждый имеет своё право…

***

— В очередь, сукины дети, в очередь! — Нижнюю сорочку позволил надеть на себя охотно, даже весело смеясь. От кальсон отказался, выразив протест хриплыми криками: «в очередь, сукины дети, в очередь!»

***

— Что-то вы меня больно утесняете, папаша. — Что?! Какой я вам папаша! Что это за фамильярность? Называйте меня по имени-отчеству. — Да что вы всё: то не плевать, то не кури, туда не ходи. Чисто, как в трамвае.

Чего вы мне жить не даёте? И насчет «папаши» — это вы напрасно. Разве я просил мне операцию делать? Хорошенькое дело: ухватили животную, исполосовали ножиком голову… А я, может, своего разрешения на операцию не давал.

А равно и мои родные.

Я иск, может, имею право предъявить.

***

Да и что такое воля? Так, дым, мираж, фикция… Бред этих злосчастных демократов.

***

Вы, величина мирового значения, благодаря мужским половым железам.

***

Пойти, что-ль, пожрать. Ну их в болото.

***

Дай папиросочку, у тебя брюки в полосочку!

***

Учиться читать совершенно ни к чему, когда мясо и так пахнет за версту.

***

Один верит, другой не верит, а поступки у вас у всех одинаковые: сейчас друг друга за глотку.

***

— А вот по глазам — тут уж и вблизи, и издали не спутаешь. О, глаза — значительная вещь. Вроде барометра. Все видно — у кого великая сушь в душе, кто ни за что ни про что может ткнуть носком сапога в ребра, а кто сам всякого боится.

***

— «Шарик» — она назвала его… Какой он к чёрту «Шарик»? Шарик — это значит круглый, упитанный, глупый, овсянку жрёт, сын знатных родителей, а он лохматый, долговязый и рваный, шляйка поджарая, бездомный пёс. Впрочем, спасибо на добром слове.

***

— А то пишут, пишут… Конгресс, немцы какие-то… Голова пухнет. Взять всё, да и поделить…

***

— Где это видано, чтобы люди в Москве без прописки проживали.

***

— Вот всё у вас как на параде. Салфетку — туда, галстук — сюда. Да «извините», да «пожалуйста-мерси». А так, чтобы по-настоящему, — это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме. А как это «по-настоящему», позвольте осведомиться?

***

— Я не господин, господа все в Париже!

***

— Кушано достаточно. Всё испытал, с судьбою своею мирюсь и если плачу сейчас, то только от физической боли и от голода, потому что дух мой еще не угас… Живуч собачий дух.

P.S.: Друзья, читайте Булгакова и наслаждайтесь его творчеством. А главное помните, что зачастую собачьи сердца бывают гораздо теплее, чем человеческие. И, поверьте мне, это вовсе не метафора.

Рейтинг
( Пока оценок нет )
Eugenu/ автор статьи
Загрузка ...
It-Blog | SEO-INTERNET-HARDWARE-SOFT
Adblock
detector